Человек, которому снился Бог

На пути пробуждения, переданном Тайсеном Дешимару под названием дзен, главное – это сидеть в позиции Будды. Иначе говоря, в позиции пробуждения. Но то тело-дух, которое делает меня живым, немного напоминает необработанный огород. В нем творится такой беспорядок, что почти невозможно понять, что в нем для меня хорошо, а что плохо. Мы не можем отличить хорошое растение от ядовитого. Это потому, что наша жизнь становится все более сложной и неудовлетворяющей. В нашем запущенном саду тропинки заросли убеждениями, несоответствующими реальной жизни. Поскольку реальность хочет, чтобы от нас все ускользало - то счастье, которое мы так ищем, свобода, которая нам так дорога и любовь, которая увядает вместе с уходящим временем года. Наша уверенность захвачена смертью, которая ожидает того, чтобы укрыть всех своим пальто. Поскольку мы верим во многие вещи, не проверяя исток этой веры, сомнения кружат над нами как ночные птицы. Когда все хорошо, мы счастливы и мы хотим показать это всему миру.
Но когда все плохо, мы чувствуем себя несчастными и мы ищем утешения у своих друзей, докторов и психологов.
Это невежество.
О каком, однако, невежестве идет речь?
Просто мы не знаем, кто и что мы есть на самом деле. Потому что мы что-то большее, чем просто вещь на двух ногах, единственное назначение которой – блуждать по узким проулкам жизни и после исчезнуть. Поскольку мы нечто большее, чем просто капуста, кот или человек, размышляющий с вышины своих 60-80 кг мяса. Если бы только человек мог думать полностью через эти 80 кг … Тогда он был бы очень близок к своей истинной природе, открывая кто он есть на самом деле. Однако человек думает только несколькими граммами своих серых клеток, в то время как остальное служит ему, как мешок картошки, о котором он должен заботиться каждый день.
Пожалуйста поймите, я далек от того, чтобы стараться обидеть кого-либо, но мы на самом деле мешки с картошкой.
Этот мешок полон пустой заботы о себе, самодовольства, гордыни, готовых истин и привычек. Он любит свои знания, ум и прошлый опыт. Мы не понимаем, что все это - просто картофель в мешке.
Но еще раз, мы нечто большее, чем этот мешок. Достаточно обратиться к сердцу картошки, чтобы увидеть как сияет Вечно Живущий. Достаточно обратиться к сердцу дыхания, чтобы понять дуновение Великого Живущего, Бога. Дыхание ничто, но если мы прекратим дышать, эти наши любимые 80 кг впадают в свою гнилость.
Что останется от меня, если эти 80 кг превратятся в еду для червей? Где я в этой гнили? Где тот, кто только вчера навязывал свою волю существам и вещам? Где тот, кто декламировал духовные формулы и восхвалял пестрый мистицизм?
Посредством такого совместного размышления, мы приходим к осознанию того, что недостаточно иметь две ноги, две руки и талантливые и умелые руки.
Недостаточно учиться, чтобы получить больше знаний, чтобы с легкостью пользоваться своим умом и быть лучшим во всем. Мантия философа, адвоката или монаха не спасет нас от иллюзии, в которую мы сами себя заперли.
Мы понимаем, что мистические практики и поиск сврехестественных сил – это только дополнительные преграды к тому, чтобы открыть наше подлинное существование, всемогущее, не знающее ни рождения, ни смерти. Самое важное, это не то, что мы являемся тем или этим, так или иначе. Это ни быть, ни не быть. Это ни жить, ни умирать, ни умиреть, чтобы переродиться.
Напротив, речь идет скорее о том, чтобы выйти из круга новых рождений.
Я не говорю о реинкарнции. Я просто хочу сказать, что мы приходим в этот мир, чтобы положить конец этому кругу рождения и смерти, который бесконечно повторяется на этой земле. Чтобы выбраться из этого повторяющегося зловещего темного колеса, из невежества.
Какова цель нашей жизни?
Мы даже не знаем, почему мы родились. Мы можем сказать, что это из-за наших родителей, или мы найдем другое объяснение, но это факт, что мы рождены. Все имеет свою причину. Наше рождение – это следствие.
Когда мы реализуем путь, заключающийся в открытии того, чем мы действительно явялемся, и нашего отношения к Богу, мы открываем, что мы являемся причиной своего собственного рождения. Мы открываем, что все, что с нами происходит, как приятное, так и неприятное – это следствия нашего прошлого. Говорят, что из того как мы живем, следует то, как мы умрем, и то как мы умираем обуславливает то, как мы будем жить. Рождение включает в себя смерть, смерть содержит в себе жизнь. Как выйти за пределы этого? Является ли человек последним шагом в эволюции вида? Разве человек не должен стать прежде всего человеком?
Почему этот мешок картошки такой темный и грузный? Это потому, что дух останавливается из-за некоторых удерживаемых мыслей и воспоминаний прошлого. Он раз и навсегда предписал себе свое предназначение. Он нарисовал себе границы, которые должны охранять его материальное и духовное благополучие.
Теперь он неудержимо пытается управлять всем этим наследием для окружающего мира и для своего блага. Мешок картошки раз и навсегда наклеил на себя этикетку, и теперь он называется Олег, Кристина или Андрей.
Но этот мир, состящий из выдающихся картошек не позволяет ему быть глубоко свободным и счастливым, потому что в рождение вписана еще одна вещь. Эта вещь – непостоянство. Это означает, что все, что появилось, должно исчезнуть. Это написано у нас на лбу, на наших морщинистых руках и на нашем стареющем теле. Это написано на полевых цветах, на животных и на всей Вселенной.
Все, что появляется, принимает форму, цвет, запах, что тепло или холодно, все это изменяется и приходит к концу. И все же, и все же ... мы все время пытаемся обрести новое счастье в любви, спорте, искусстве и многих других занятиях. Но разве все это не непостоянно?
Как можно верить в то, что нереально? Возможно, вы скажете: да, но в настоящий момент я еще жив, я играю, я пользуюсь этим.
Вот оно. Вдруг появилось слово "пользоваться, корысть" – желать, знать, иметь, иметь влать над собой и другими. Это полный абсурд.
Человек должен быть совсем тупым, чтобы не заметить, что все существа и вещи не имеют постоянной субстанции. Когда мы здоровы и у нас есть деньги, все в порядке. Когда мы заболеваем, или теряем деньги – мы становимся несчастными. Иногда у нас все хорошо, иногда нам плохо. В конце концов мы становимся объектом всего, что с нами происходит. Мы объект хорошего, объект плохого. Мы объект любви, болезни, и перед лицом смерти, мы тоже всего лишь объект. Но где же субъект? Где тот, кто не явялется объектом для других – любви, обстоятельств, и его собственных фантазий.
Мы говорим, что мы свободны, но свободны от чего? До тех пор, пока мы являемся объектом нашего невежества, никакая свобода не будет иметь смысла.
До тех пор, пока мы являемся жертвами болезни, несчастья, старости и смерти, мы никогда не познаем истинное счастье, которое есть свобода быть субъектом, а не объектом, которая заключается в том, чтобы идти за пределы, за противоречия и двойственность, в обнаружении себя выше жизни и смерти. Потому что речь не идет о том, чтобы найти в глубине самих себя так называемое счастье или так называемую свободу, но скорее - вечность. Найти вечность в непостояннстве. Во времени – вечную беспредельность. И в объекте нашего желания – свободу без преград. Найти в непостоянсвте счастье и несчастье. Счастье большой встречи с тем, Кто всегда был здесь. За пределами всего, что может вообразить, почувствовать или подумать человек.
Речь идет о том, чтобы придать смысл тому, что его не имеет. Прекратить принимать за существующее то, что не существует. Принимать за вечное непостоянное, за счастье то, что на самом деле есть страдание.
Мой дорогой друг, что есть то, что изначально и безначально оживляет четыре элемента: огонь, воду, воздух и материю? Из какого истока это истекает? Что это за энергия, которая заставляет все вибрировать в совершенной взамиосвязи, в чудесной изменчивости, даруя творческую и всеобъемлющую жизнь?
Когда мы больны, разве мы не видим в глубине этой болезни что-то, что не больно? Разве мы не видим чистую ясность, которая наблюдает болезнь? Разве мы не видели ту ясность, над которой старость не имеет власти, которой не коснулось непостоянство? Разве нам не случалось однажды достичь этой непобедимой вещи? Сердце закона, основы вселенной, трансцендентальной реальности .
Мы можем открыть ее, но мы не можем понять это посредством нашего мышления. Несмотря на это, этот телесный ум появляется и возращается к этому. Это я и в то же время, это не полностью я. Я есть это тело закона, потому что ничто не существует вне этого уникального бытия. Но я не знаю ни его существования, ни его законов. Я полностью отвергаю возможность узнать, кто я есть на самом деле, потому что я слеп и глух. Это потому, что в нашем иллюзорном саду живет инквизитор. Что-то, что отвергает тайну, все, что спрятано, скрыто.
Этот инквизитор - это ничто иное, как наше идентификация с тем, что не существует, что нереально. Это нереальное может принимать форму жажду существования, быть признанным, почитаемым и названным.
Инквизитор считает, что тело-ум, сознания, восприятия и чувства реальны, и он упрямо привязывается к ним.
Под этим я не имею в виду, что голос, который вы слышите нереален, и что тело, сидящее в кресле нереально.
Их нереальность заключается в том, что они непостоянны. Что все это придет к концу. Инквизиор умно ответит: «Я знаю, что все это непостоянно, я не дурак». Но он не знает, что сознание и язык, который произносит это, тоже непостоянен и лишен реальности. Инквизитор снова согласится: «Я знаю, что все это непостоянно, но пока это возможно, я живу и пользуюсь всем». Он не понимает, что в этот момент он затрагивает что-то ужасное, что может в один миг стереть все его необосновыанные убеждения. Он не знает, что все время он все еще видит сны о своем непостоянстве.
Даже на миг он не задумается на тем, что пользоваться, брать, хотеть, иметь, желать – это только проекции ума, и что он сам тоже только проекция ума. И в гневе и в жажде выжить, инквизитор закричит: «Меня все это не волнует, в любом случае, в конце не будет ничего, все это закончится. Смерть положит всему конец».
Посмотрите, в этот момент инквизитор верит в начало и конец. Он верит в то, что он появился из ничто, чтобы закончится в ничто, он верит в ничто. Но сейчас он верит в свой гнев, свою зависть, свою пустую гордость и прежде всего, он верит в себя.
Видя это, инквизитор беспомощен. Он ходит вокруг своей золотой клетки, удараясь об объекты своих собственных проекций. Постоянно привязывась к вещам и к самому себе, он утопает в своем глубоком сне и из этого сна создает новые жизни и новых нереальных инквизиторов.
Он страдает, когда счастье покидает его, и ему приходится сносить несчастье. Он страдает в рождении, в болезни, и когда ему приходится встретиться со смертью, которая выше его. В его сне жизнь и смерть – это неизбежная реальность. Тогда он попытается создать вечность. Он создаст вечную душу, вечную и настоящую, и также Бога, от которого он бы зависел. И новый сон овладеет этим измученным сновидцем. И тогда он скажет смиренным спокойным голосом отца: «Я действительно ничто. Бог всемогущ. Он будет судить мою душу, когда я предстану пред лицом его».
Снова инквизитор не знает, что если он пробудится от сна, чтобы быть действительно пробужденным, не будет никакого всемогущего выше него. Он не знает этого, и его сон снова становится кошмаром, и он становится объектом его бесконечных видений, он становится марионеткой, которой управляют нити его собственных проекций.

Бог, тело и ум дергают за ниточки. Иллюзии дергают за иллюзорные ниточки иллюзорной марионетки. Инквизитор царствует в своем сне как полный хозяин.

Неожиданно инквизитор открывает глаза.

Он понимает, что он был только сном, и что этот сон не вечен.

И в его только что открытом пробуждении он говорит: «Все есть сон, все непостоянно, только Бог или пустота постоянны и неизменны».

И медитируя на пустоту, начиная с нее, он все больше и больше открывает изменения вещей.

Он открывает свободу в своей неподвижности и бесстрастности. Он открывает, что жизнь не имеет смысла, что все бессмысленно, что даже дхарм бессмысленна, что даже Бог или Будда – создание непостоянного сна.

Здесь я открыл абсолютную вечность, великое постоянство. Но даже на миг инквизитор не задумается, что непостоянный сон происходит в сердце также непостоянной пустоты. Что все вещи, появляющиеся в этом мире – ничто иное, как пустота. Что они лишены существования, кого-то. Что в пустоте тоже нет никого. Что пустота и явления появляются и исчезают, но они не свободны от появления и исчезновения.

Инквизитор вообразил постоянство, существующее за пределами сна и сновидца.

Тогда он ясно видит, что радость жизни и этот порыв, который заставляет его идти к другим, покинул его.

Он стал безразличен к страданиям других.

Теперь ему ужасно скучно в его нейтральном и увядшем постоянстве. Он утратил истинный смысл.

И что из этого? Он открыл непостоянство и освободился от него, чтобы закончить в смертельной скуке? Это и есть рай, обещанный пророками и патриархами? Инквизитор глубоко погружается в свою внутреннюю пустыню. Это настоящая пустыня. Не на что положиться, не за что ухватиться. Он подвешен в пустоте несуществования, наполненной страхом. Самоуверенность инквизитора начинает медленно таять. В нулевой точке сознания, становясь все более ясным, он начинает видеть мир, как он есть.

Что он видит?

Он видит рождение, страдание и смерть. Он видит причину страданий, он видит невежество, царствующее в темном сне и он видит, что все это - не он. Что все это не то, что снилось сновидцу. Неожиданно он чувствует неудержимое сострадание к окружающему его страданию.

Он видит вокруг заблуждение, распад и страх.

Через свет своего пробуждения он открывает смысл: ради всех существ абсолют принял человеческую форму. Это тело закона, высочайшее учение, которое может указать путь к пробуждению от сна. Этот сон – только задержка. Остановка.

Реальность  - это бесконечное движение, где познание, мудрость, сияющая добродетель в постоянной взаимосвязи освещают мир. Это Дхарма Кая – единственное бытие.

И все это происходит в одном и том же теле: сон, пробуждение, реализация и наполнение (?)